Атавизмы | Почему дети рождаются с хвостом

Вильям Грегори, известный учёный из Американского музея естественной истории, в первой нашей беседе объяснил, как спустя миллиард лет после того, как Земля остыла и на ней появилась жидкая вода, в грязи и мелких лужах зародились крошечные желеобразные комочки живой материи.

Позже они постепенно организовались в более сложные формы — мелких червеобразных созданий, которые медленно эволюционировали в дышащих воздухом рыб, которые в конце концов выбрались на сушу.

В прошлой беседе доктор Грегори рассказал, как лицо человека было унаследовано им от акулы и превратилось в панель несущую датчики чувствительных приборов, таких как глаза, уши и нос. И лицо — лишь один экспонат целого «музея», которым является человек.

* * *

— Доктор Грегори в конце нашей прошлой беседы вы сказали, что человек — это музей. Не имеете ли вы в виду то, что некоторые пожилые люди являются живым напоминанием о модах и привычках ушедших дней?
— Совсем нет. Я имел в виду, что каждый мужчина и каждая женщина, неважно, насколько они молодые или старые, сами по себе представляют музей. Вы — один из них, хотя и не подозреваете этого.

— Удивительные новости. И что за музей я собой представляю?
— Вы — музей древностей и диковинок. Собрание черт многих древних животных. Многим из этих остатков по полмиллиарда лет. Причина, по которой к вам не приезжают туристы и не толпятся вокруг вас — существование нескольких миллиардов точно таких же музеев, которыми являются все люди на планете.

— Приятно слышать, что я не один такой. А какие именно древности и диковинки содержатся во мне?
— Маленькое красное образование во внутреннем углу вашего глаза, например. Как вы помните, наверное, в прошлой беседе я сказал, что это остаток горизонтального века акулы. Другим древним рудиментом является хвост.

— Но у нас нет остатков хвоста.
— Конечно, есть. У вас есть хвост, а также мышцы и нервы, чтобы им шевелить. Через минуту я вас всё объясню. Но сначала позвольте мне кое о чём вас спросить. Знаете ли вы, что такое хвост?

— Я бы назвал его частью позвоночника животного, которая выступает позади его задних ног.
— Это больше чем продолжение позвоночника. Это задняя часть животного, со всеми мышцами, связками, нервами, сосудами, кожей, волосами, которая начинается от самой полости тела, содержащей внутренние органы. Не нужно считать хвост чем-то совершенно отдельным. В нём нет ничего исключительного или необычного. Необычно, скорее, то, что у человека нет хвоста.

— Мне кажется, мы прекрасно без него обходимся. Зачем человеку хвост?
— Для многих животных хвост — это очень важное приспособление. У рыбы, например, это необходимейшая часть двигательного аппарата. Самые ранние сухопутные животные продолжали использовать хвост для движения — они использовали мощный хвост для того, чтобы помогать ногам при ползании. Многие пресмыкающиеся, включая аллигаторов, используют его как ужасное оружие — хлыстохвост.

— Играет ли хвост такую важную роль в жизни животных, которых мы знаем лучше всего, например, собак, кошек, лошадей и коров?
— Нет, для млекопитающих он не так полезен. Собаки используют его в основном для выражения эмоций, так же пользуются им кошки. Лошади, коровы и другие травоядные применяют его как мухобойку. У рептилий толстый, мощный, конический хвост имеет почти такую же величину, как всё остальное тело. Это напоминание об обтекаемой форме древних рыб. У млекопитающих задние ноги расположены ближе, и хвосты стали тоньше.

— А почему они в конце концов исчезли?
— Они не совершенно исчезли и вы это увидите. Некоторые мартышки используют свои хвосты для того, чтобы цепляться за ветки деревьев. У некоторых южно-американских обезьян он используется как пятая рука, но обезьяны старого света, к которым мы имеем некоторое родственное отношение не используют свои хвосты таким образом, у них он почти бесполезен. На примере обезьян старого света можно проследить постепенные стадии исчезновения хвоста. Таких обезьян, как макаки и бабуины. И, наконец, он уменьшается до маленького куцего хвостика.

— Многие человекообразные обезьяны не имеют хвоста, не так ли?
— Да. Не имеют. Понимаете? Хвост был утрачен раньше чем появился человек. Некоторые люди считают, что отсутствие хвоста — это важная отличающая черта человека. Это ошибочно. Несколько видов человекообразных обезьян и мартышек потеряли свои хвосты задолго до того как появились малейшие следы человека на земле. Но это утрата хвоста не имеет ничего общего с развитием человека.

— А что вы имели ввиду, когда сказали, что хвост не исчез полностью?
— Человекообразные обезьяны до сих пор имеют ряд маленьких косточек, погруженных глубоко в мышцы. Которые соответствуют переднему концу хвоста низших обезьян. Так же у них есть мышцы и нервы, которые когда-то использовались для того, чтобы двигать хвостом. Другими словами, у них есть остаток хвоста.

— А что насчёт нас?
— А теперь я перехожу к вам. В основании вашего позвоночника, погруженного глубоко в мышцы, имеется точно такой же ряд маленьких косточек и мышц, и нервов, которые им соответствуют, и прилежат к ним. Замечательный факт, что у человекообразных обезьян остаток хвоста меньше, чем у человека.

— А есть другие свидетельства нашего хвостатого прошлого?
— Да, и учёные считают, что они совершенно убедительны. Каждый человек, до того как он родился, имеет продолжение позвоночника, которое безошибочно определяется как хвост. Он появляется на четвёртой неделе и имеется до восьмой. Он появляется между четвёртой и восьмой неделями внутриутробного развития плода и иногда он не исчезает.

— Вы имеете ввиду, что некоторые дети рождаются с хвостами? Я слышал об этом, но никогда не знал, что это происходит фактически.
— Это случается. Существует два вида таких человеческих хвостов. «Фальшивый хвост» и «настоящий хвост». Фальшивых хвостов больше. Они встречаются чаще. Многие из описанных случаев появления хвостатых детей это на самом деле случаи позвоночной грыжи. Но всё-таки встречаются случаи, когда дети рождаются с настоящими хвостами. Однажды, новорожденный мальчик имел хвост длиной в двадцать три сантиметра.

— А почему у детей бывает хвост?
— Всё это связано с какими-то нарушениями развития, когда на восьмой неделе внутриутробной жизни ребёнка хвост начинает исчезать. Почему это происходит? Сказать трудно. Возможно, это случается по той же причине, по какой некоторые дети рождаются слабоумными — только это происходит на другом конце тела.

— А какие другие экспонаты этого музея?
— Известный немецкий анатом Видершайм насчитал 180 рудиментов человеческой анатомии. Например, органов или других частей тела, которые теперь или бесполезны, или почти бесполезны для нас, но выполняли определённую функцию у наших животных предков. Одно из них мы обсуждали с вами в прошлой нашей беседе — это набор мышц для двигания ушами. Некоторые люди умеют делать это, но большинство из нас, которые утратили эту способность, по прежнему имеют эти бесполезные мышцы. Конечно, они очень полезны для животных, которые могут улавливать малейший звук и для которых это может означать разницу между жизнью и смертью. И, наконец, это наши волосы.

— Волосы — это рудименты?
— Конечно. Шевелюра — это остаток шерстяного покрова, который наши животные предки носили, чтобы удерживать тепло тела. Наши волосы больше не служат этой цели. Хотя каждый из оставшихся на нашем теле волос имеет крохотную мышцу, с помощью которой он может приподниматься. У млекопитающих функция этих мышц совершенно очевидна — они используют их, чтобы взъерошивать свою шерсть при холодной погоде. Это позволяет большему количеству воздуха удерживаться в шерстяном покрове, и тело теряет меньше тепла. Точно так же, как свободное пальто теплее, чем облегающее.

— У нас эти маленькие мышцы до сих пор в рабочем состоянии?
— Да, но они совершенно бесполезны. Когда вам холодно они сокращаются, и это вызывает появление «гусиной кожи». У нерождённого ребнка на поздних стадиях развития совершенно ясно просматривается наследие покрытых шерстью предков — его тело покрыто слоем тонких пушистых волос. Иногда у детей пренатальные волосы точно так же как и хвост, не исчезают.

— И в таких случаях, он остаётся на всю жизнь?
— Да, вы можете вспомнить о зверолюдях, людях-обезьянах и бородатых женщинах, которые когда-то демонстрировали в цирках. Другим интересным рудиментом является дарвинов бугорок, небольшой конический выступ наверху и немного сзади ушной раковины.

— А почему этот бугорок называется «дарвиновым» бугорком?
— Потому, что Дарвин первым показал, что это остаток заострённого кончика ушей млекопитающих. Он более часто встречается у мужчин, чем у женщин.

— Да, этот аргумент даёт существенное основание в споре, когда женщины в шутку говорят, что мужчины ближе к животным, чем женщины.
— Зато вы можете выдвинуть бородатую женщину в качестве контраргумента. Вы когда-нибудь внимательно смотрели на новорожденного младенца?

— Да. А почему вы спрашиваете?
— Потому что вы должны были заметить, что это маленький акробат. Ребёнок в возрасте одного месяца может поддерживать свой вес вися на руках. А большинство детей может делать это даже вися на одной руке.

— Хм. Возможно, маленькие дети унаследовали этот трюк от какого-нибудь предка, который был атлетом?
— Насколько я знаю, все дети могут проделать такой трюк, и все они унаследовали его от предков, которые, однако, были не атлетами, а акробатами — это были обезьяны.

— Вы хотите сказать, что они унаследовали эту способность от обезьян, которые раскачиваются на руках в ветвях деревьев.
— Не совсем. Даже взрослые обезьяны и мартышки способны к этому. Тем не менее человеческий ребёнок не унаследует этот трюк от них, только от маленьких обезьян. Понимаете, мать-обезьяна перемещается в ветвях деревьев и эти способности нужны, когда детёныш цепляется за неё. Чтобы свободно перемещаться, матери-обезьяне нужно использовать свои руки и, следовательно, оставить ребёнка без поддержки. Естественно, детёныш должен изо всех сил цепляться за неё. Но человеческий ребнок может провисеть на одной или двух руках несколько минут. Способность к этому, совершенно очевидно, в наше время ему не нужна. Спустя одинадцать месяцев после рождения эта способность исчезает и не возвращается, пока ребёнку не исполнится несколько лет. Очевидно, что это атавизм.

— Кстати, о детях — я обратил внимание, что стопы детей намного больше похожи на руки, чем у взрослых. Такое ощущение, что они могут хватать предметы. Это тоже атавизм?
— Совершенно точно. Эта схожесть с рукоподобными стопами обезьян и мартышек. Возможно, вы также заметили, что большие пальцы на стопах ребёнка двигается намного свободнее, чем большие пальцы ног взрослого человека. Всё это части одной и той же группы рудиментов. Как и способность висеть на руках, «рукоподобность» стоп ребёнка исчезает спустя несколько месяцев после рождения.

— Все атавизмы, о которых вы мне рассказали, за исключением остатков хвоста и мышц для шевеления ушами, находятся «на фасаде» музея. А есть ли что-нибудь внутри?
— Да. Наиболее известным рудиментом является аппендикс, или червеобразный отросток слепой кишки. Это небольшой вырост в начале толстого кишечника?

— А зачем он нужен?
— Пользу аппендикс приносит только хирургам, которым платят за его удаление. Его отсутствие — совсем другое дело. Аппендикс служит темой для разговоров у людей, которым его удалили.

— А почему аппендикс вызывает такое количество проблем?
— Потому что это тупиковое ответвление пищеварительного тракта. Вещества и предметы, попавшие в червеобразный отросток, в нём и остаются и могут вызвать воспаление.

— А остатком чего является аппендикс?
— Это рудимент части толстого кишечника, имеющей форму небольшого мешка и называемой слепой кишкой, или цекумом. Изначально это была большая и хорошо развитая часть толстого кишечника. У некоторых из наших животных предков, особенно у травоядных, это важный орган, который служит им в качестве «второго желудка». Аппендикс был пальцеобразным отростком этого органа. У плотоядных животных цекум небольшой, но у многих обезьян он очень хорошо развит, у некоторых видов приматов цекум огромного размера.

— А почему этот «второй желудок» исчез? И когда это случилось?
— Он исчез у человекообразных обезьян. Они «виновны» в наших аппендицитах, у человекообразных обезьян такой же аппендикс, как у нас. Фактически, гориллы, шимпанзе и орангутаны являются единственными животными, кроме человека, имеющими червеобразный отросток. Но все атавизмы, о которых я вам рассказал, относятся к категории «диковинок» нашего музея. А как было сказано, существуют два вида его экспонатов — «диковинки» и «древности».

— А в чём разница?
— Разница принципиальная. «Диковинка» это что-то новое или старое, которое вызывает интерес, но не имеет практического применения. «Безлошадная повозка», о которой мы говорили в прошлый раз — хороший пример. «Древность» — это предмет, который, несмотря на своё старинное происхождение, может по-прежнему ежедневно использоваться. Например, стол елизаветинских времён может до сих пор служить в столовой, несмотря на то, что изготовлен в XVI веке. Рудименты это «диковинки» нашего музея — они старые, они интересные но, по большей части, бесполезные.

— А что касается «древностей»?
— «Древности» — это все остальные части нашего тела. Например, один из наиболее важных и старейших таких экспонатов — наша пищеварительная система.

— И насколько он стар?
— Образно говоря, он «стар, как горы», а на самом деле старше многих гор. Ему почти полмиллиарда лет.

— А откуда мы его взяли?
— Этот внутренний орган, который можно удовлетворить только за счёт больших трудов и больших расходов, произошел от внутренней оболочки медуз.

— Хм. Я и не знал, что у медуз есть вообще какая-то внутренняя оболочка. И как мы могли унаследовать её от медузы?
— Мы не унаследовали именно её и напрямую. Мы получили нашу пищеварительную систему от длинного ряда позвоночных животных, который начинается ранними рыбами. Они, без сомнения, имели относительно простой пищеварительный тракт, похожий на тот, что имеет наш старый друг — акула.

— А пищеварительная система акулы устроена точно также, как у человека?
— Практически. Все позвоночные животные, и акула в том числе, которая, как вы помните, изменилась меньше всех животных за сотни миллионов лет, имеют фактически одно и то же деление пищеварительного тракта на части — ротовая полость, глотка, пищевод, желудок, тонкий кишечник и толстый кишечник. У ранних рыб уже была печень, желчный пузырь, поджелудочная железа и селезёнка. Ранний пищеварительный тракт состоял из глотки, пищевода, желудка и кишечника, и назывался «первичной кишкой». Практически у всех животных пищеварительный тракт это одна длинная трубка, расширяющаяся в некоторых местах (например, это желудок) и изогнутая на некоторых участках петлями (как кишечник). Другими словами, это одна неразделимая структура.

— А что было до этого?
— Мы снова должны вернуться к самым ранним созданиям, чтобы выяснить происхождение пищеварительной системы. Как я говорил в нашей позапрошлой беседе — первые живые существа имели форму отдельных клеток, затем они сформировали шарообразные колонии и эти колонии были полые в центре. Позже эти шары начали вдавливаться с одной стороны, как мячик, на который надавили пальцем. Эта вдавленная часть положила начало первичной глотки. Медузы и губки — «мячики» такого рода. Полость в центре была окружена двойным слоем клеток. Из его внутреннего слоя и возник настоящий кишечник.

— Ах, так вот откуда мы заимствали его!
— Да. Это так. Позже между двумя пористыми слоями появился третий. У губок и медуз до сих пор имеются только два слоя. Ланцетник — маленький угреподобный предок всех рыб, примерно в дюйм длиной, и который до сих пор обитает на песчаных берегах в нескольких местах побережья Атлантического и Тихого океанов — старейшее живое существо, которое имеет три слоя. Эрнст Геккель — знаменитый немецкий зоолог, который умер в 1919 году, разработал теорию, что все живые существа, более сложные чем губки и медузы, включая вас и меня, являются наследниками этих древних многоклеточных колониальных организмов. Поэтому если вам не нравится идея быть потомком рыбы, можете винить в этом только Геккеля.

— А как развивалась пищеварительная система после этого?
— У червей уже имеется полностью развитый пищеварительный тракт. Вам когда-нибудь приходилось препарировать червя?

— Нет. Конечно, нет.
— Жаль. Червяк — это прекрасное создание. Если бы вам доводилось вскрывать его, вы бы знали, что у червя есть рот, роговые челюсти, кишечник — кроме многих других интересных черт и приспособлений. Это касается дождевого червя, которого вы используете в качестве наживки на рыбалке. У плоских червей, которые живут в грязи на дне пресноводных прудов рот находится в середине тела, на её нижней стороне. Он напоминает строением вытянутую уплощённую медузу. Рот — это вход сразу в первичную кишку. Все черви имеют железы, которые выполняют функции печени у более поздних животных, поэтому можно считать, что функционально мы имеем почти ту же пищеварительную систему, которая сформировалась четыреста миллионов лет назад.

— А что касается лёгких?
— О, это относительно новое изобретение, по крайней мере, если сравнивать его с пищеварительным трактом . Некоторые из наших предков дышали ногами.

— И как они могли это делать?
— Я перейду к ним через минуту. Примитивные существа, обитавшие в воде, не нуждались ни в каких специальных органах дыхания, потому что, как я сказал вам в начале нашего разговора, они получали кислород непосредственно из воды, прямо через поверхность тела, как это до сих пор делают амёбы. Поскольку им требуется небольшое количество энергии, им требуется и небольшое количество кислорода, которым их полностью обеспечивает этот способ. У всех более развитых существ, начиная с червей, вы обнаружите различные приспособления для увеличения поступления кислорода. Примитивные беспозвоночные создания имеют маленькие мешочки со складками, иногда со щупальцеобразными выростами. Другие животные могут приспособить для дыхания практически любую часть своего тела, просто истончив её покровы и увеличив в них количество кровеносных сосудов, чтобы обеспечить газообмен.

— А как насчёт тех, что «дышат ногами»?
— Это вид морских червей. Они имеют маленькие складчатые мешочки, прикрепленные к щетинкам, с помощью которых они ходят по дну. Эти мешочки пронизаны большим количеством сосудов и служат жабрами. Ранние рыбы, тем не менее, использовали другую часть своего тела с той же целью. У них развились мешки в горле, которые постепенно сложились в петли. Эти мешки, к которым многочисленные кровеносные сосуды приносили большое количество крови, дали начало жабрам в том виде, в котором мы их видим у рыб теперь.

— А когда появились лёгкие?
— Они появились у дышащих воздухом рыб. Лёгкие развились из другого органа — мешков в горле, расположенных сразу за жабрами. Они стали началом и прототипом наших собственных лёгких. Сначала такие рыбы сохранили и жабры. Но когда двоякодышащие рыбы стали выходить на сушу, жабры им стали не нужны и постепенно исчезли, тогда как лёгкие всё больше и больше развивались.

— Почему?
— Жабры работают только в воде, потому что они могут обеспечить поступление кислорода только из жидкости, а на суше быстро высыхают. Зато современные двоякодышащие рыбы, если им не хватает кислорода, могут поднятся к поверхности воды, чтобы подышать.

— А в наше время ещё существуют дышащие воздухом рыбы?
— Конечно, и у них есть, и лёгкие, и жабры. Это один вид в Австралии, один — в Африке, и один — в Южной Америке. Африканский вид наиболее пародоксальный из всех — эта рыба может утонуть. Она гибнет, если пробудет под водой слишком долго, потому что у неё врождённая, если так можно сказать, «жаберная недостаточность». У этих рыб есть не только лёгкие, но и конечности, похожие на ноги. Плавники, похожие на мускулистые вёсла. Один из них — южноамериканский вид — тоже может ۫«дышать конечностями».

— Рыба может «дышать конечностями»?
— Выражаясь словами мистера Роберта Рипли — «Хоть верьте, хоть не верьте», но это один из видов речных рыб. Самки откладывают икру в гнездо на дне реки. Когда это сделано, она уплывает и больше никогда не возвращается. Поэтому отец охраняет гнездо от голодных врагов.

— И как самец может это делать, если он воздуходышащий, и ему приходится подниматься на поверхность за воздухом?
— В том то и дело. Он не может дышать под водой из-за того, что жабры не могут обеспечить полностью его дыхание, а его лёгкие не могут быть задействованы. Поэтому у него образуются жаберные веточки на задних плавниках, которые извлекают кислород из воды. Возвращаясь к лёгким. Ранние примитивные лёгкие и даже совершенные лёгкие, такие как у нас, содержат систему веточек, на которых расположены многочисленные пузырьки. Главное назначение этого ветвления — увеличить площадь поверхности, через которую поглощается кислород.

— А откуда появилась наша кровь?
— Из моря. Это большая древность, гораздо более старая, чем лёгкие. Даже старше, чем наша пищеварительная система.

— Как кровь могла появиться из морской воды?
— У примитивных, живущих в морской воде, созданий, кровь мало отличалась от морской воды с небольшой добавкой различных веществ, обеспечивающих жизнедеятельность. Считается, что это причина наличия солей в нашей крови. Она содержит 0,9 процента солей и большинство из этой соли — обычная поваренная соль. Это очень важно, потому что обеспечивает хорошую растворимость белков.

— То использовать те вещества, которые мы получаем из нашей пищи, такой, как мясо и яйца, и перестраивать их в наши ткани?
— Когда примитивніе животные впервые выползли из моря на поверхность суши, можно так сказать, что в своих телах они «прихватили часть моря».

— А почему кровь красная?
— У низших типов животных, таких как медузы, губки, двустворчатые молюски, нет красной крови. Впервые она становится такой у червей. Главной чертой, признаком крови у позвоночных животных, включая рыб, это то, что она содержит в себе красные клетки крови, очень похожие на те, что есть и у нас. Это эритроциты, которые содержат гемоглобин. В свою очередь, в гемоглобине содержится железо, поэтому этот белок способен легко присоединять кислород и легко отдавать углекислый газ.

— Когда кровь впервые стала тёплой?
— Не существует такого понятия, как «тёплая кровь» или «холодная кровь». Красная кровь не будет работать без процесса окисления. А окисление не будет протекать без определённого количества тепла, хоть и довольно небольшого. Поэтому даже у рыб кровь не такая холодная, как большинство людей думает об этом. Но, «теплокровность», в том смысле, в котором вы имеете ввиду, это «изобретение» птиц и млекопитающих.

— А что делает её тёплой?
— У млекопитающих клетки крови намного меньше по размеру, чем у пресмыкающихся, но их намного больше и они более эффективны. Например, в каждом кубическом сантиметре крови лягушки содержится от 250 000 до 2 000 000 красных кровяных клеток, тогда как у человека их четыре–пять миллионов в миллилитре. Чем больше число эритроцитов, тем активнее идёт окисление, а чем активнее окисление — тем больше тепла. В этом причина, почему темперетура тела млекопитающих и птиц намного выше, чем температура более древних созданий, например, рептилий. Кроме того, млекопитающие и птицы могут намного лучше регулируют температуру тела при изменении внешней температуры или при заболеваниях.

— А сердце?
— У низших животных сердце — это просто увеличенный и расширенный кровеносный сосуд, большая артерия.

— Вы имеете ввиду, что принцип перекачивания крови был изобретён задолго до того, как появилось сердце? И как это случилось?
— Этот принцип использовали самые ранние морские животные. Те самые многоклеточные мячики. Они пульсировали, сокращая и расслабляя внешний покров всего тела. В следующий раз, когда будете на море, хорошенько присмотритесь к медузе и вы увидите, как она сокращается по тому же принципу. У червей примитивное сердце до сих пор представляет собой увеличенный кровеносный сосуд. Настоящее сердце впервые появилось у рыб сотни миллионов лет назад.

— И оно изменилось с тех пор?
— Изменилось, но не принципиально. Со времён дышащих воздухом рыб оно стало более сложным механически, но за исключением некоторых деталей мы имеем точно такое же сердце, как у всех млекопитающих. Как у собаки, у кошки, у коровы и у кролика. Основное отличие в том, что человек начал приписывать сердцу функции, которые оно не выполняет. Мы романтически приписали ему место сосредоточения эмоций. Ничего подобного. Это просто кровяной насос.

— Наши мышцы тоже принадлежат к таким древностям?
— Конечно. Они почти такие же древние, как примитивный кишечник. Изначально это приспособление для откладывания икры.

— Откладывания икры?
— Да. Вы помните, я говорил, что у ранних шарообразных созданий было два слоя клеток, а позже появился третий слой, между наружным и внутренним? Из этого третьего слоя образовались карманы, выступающие в первичную кишку. Они, ввиду их способности сокращаться и расширяться, были приспособлены для того, чтобы выбрасывать наружу репродуктивные клетк. Затем эта сократительная функция позволила примитивным животным ундулировать, то есть посылать волнообразные движения по своему телу и таким способом двигаться. Это было началом развития мышц.

— А потом?
— Ранние безпозвоночные предки рыб, из которых выжил только ланцетник, имели очень простые мышцы. Они стали более сложными у настоящих рыб и с тех пор, с небольшими изменениями, мы унаследовали нашу основную мышечную структуру.

— А откуда появился позвоночник?
— Я вам объясню это в следующий раз, когда я раскажу историю нашего прямохождения.

— И это захватывающая история?
— Это часть захватывающей и интригующей истории — нашего происхождения от приматов.